Принятие правильного решения

Хотя у вас есть несколько недель, за которые вы можете все обдумать, принятие решения, какой из вариантов лечения даст вам наибольшие шансы на выживание, является одним из самых серьезных шагов в вашей жизни.
Керри склонялась сделать выбор в пользу удаления опухоли, пока не поговорила с врачом-радиологом. «Он пустился в рассуждения о том, какие прекрасные результаты дает удаление только собственно опухоли, о том, что этот метод столь же эффективен, как и мастэктомия, рассказывает Керри, затем он прощупал мои груди и сказал: «Вы не будете возражать против мастэктомии и на другой груди? Для вас это будет надежнее».
Этот радиолог сказал мне, что нет никакой возможности разобраться, что творится в моих молочных железах, потому что в них уйма шишек и рубцовой ткани от предыдущих биопсий.
Я знала, что он был прав, продолжает Керри. Поэтому я сделала парную мастэктомию. Мне не хотелось лишаться обеих грудей, но я понимала, что для меня это лучший выбор. Если учесть, что у меня в семье были случаи рака молочной железы, риск был слишком велик. Я могла бы не делать мастэктомию, если бы существовала вероятность раннего диагностирования опасной опухоли. Но ее не было. Мои маммограммы всегда приводили радиологов в ужас, все соглашались, что мои молочные железы чрезвычайно трудно исследовать. Я чувствовала себя членом Клуба ежемесячно делающих биописию».
Ронни выбрала удаление опухоли, в то время это было новшеством. «Я почти не замечала различия во внешнем виде груди до и после операции, говорит она. Явных признаков операции по поводу рака не было, что помогло мне принять решение расторгнуть брак, так как уже давно шло к этому. Если бы я не имела возможности выбрать щадящий вариант, если бы я потеряла грудь, я сомневаюсь, хватило ли бы у меня мужества отказаться от сравнительно более защищенной жизни в замужестве. Обычная жизнь одинокой женщины была бы мне недоступна, меня бы ужасало то, что ни один мужчина не захотел бы меня».
Однако через три с половиной года у Ронни снова обнаружили рак и ей все равно пришлось сделать мастэктомию. «Мне было страшно, меня разрывали противоречивые чувства, операция могла спасти мне жизнь, но обезобразить так, что было неизвестно, смогу ли я оправиться от этого, говорит она. Я чувствовала весь ужас болезни, которая могла убить меня, я была просто раздавлена».
«Первоначальная заторможенность, невозможность принять случившееся и шок, которые сопровождают операцию на молочных железах, особенно мастэктомию, фактически длятся только пару недель, говорит д-р Масси. Затем следуют несколько недель тревоги и затрудненного концентрирования. Но в целом хотя индивидуальные различия могут быть очень большими через несколько месяцев женщины начинают приходить в себя. Жизнь в семье приходит в норму, женщины возвращаются к своим обязанностям, отношения между супругами налаживаются, жизнь снова входит в прежние берега.
Когда вы видите кого-нибудь, кто, как вы знаете, перенес операцию на молочной железе, вы думаете, что никогда бы не смогли выдержать это, добавляет д-р Масси. Но в действительности, если вы оказываетесь перед лицом смертельно опасной болезни, вы ведете себя так же.
Женщины очень сильные и обладают способностью приспосабливаться, продолжает она. Мужество и выносливость женщин никогда не перестают удивлять меня. Многие находят основания проявлять оптимизм. Они завязывают дружеские отношения с врачами и сестрами. Они соглашаются пройти курс лечения и тщательно выполняют все необходимое. В итоге они преодолевают свои страхи и кризисы и выходят победительницами».